Очарованный странник

В краю бирюзовой воды-2

(Первый материал "В краю бирюзовой воды" был опубликован в пятничном выпуске "Вечерней Уфы" от 2 ноября)

Через год мы снова поехали отдыхать в Лазаревское. Дядя Сережа, баба Вера и даже независимый и сдержанный песик Антошка встретили нас как родных. Через пару дней, когда мне пляж наскучил ("Как надоели эти пальмы, это море..."), мы с Сергеем уселись перебирать рыболовные снасти.

На «резинку»
На этот раз Сергей решил показать мне морскую рыбалку на "резинку". Не буду утомлять описанием: рыбаки знают, что это разновидность "донки", а остальным все равно - им важен результат, выложенный на сковородку. Главная суть ловли на "резинку" в том, что она помогает смягчать отчаянные рывки попавшегося на крючок хищника.
В море, как и в реке, хищная рыба подходит к берегу ближе к ночи. Поэтому мы настроились провести томный субтропический вечер и большую часть ночи на свежем воздухе. Дядя Сережа сказал, что под утро у моря будет холодновато и без вина не обойтись, поэтому я пошел к уже знакомому греку за домашним виноградным.
По большому счету, рыбалка начинается с осмотра снастей и поиска червей. Тебя уже охватывает предвкушение тихого праздника в немногословной мужской компании. К нам, правда, поначалу прибились мои супруга и дочь, но их хватило ненадолго: искупавшись в сторонке и наслушавшись треска цикад, они ушли к благам цивилизации. Я, как меня научили, взял "резинку" и, отплыв метров на тридцать, нырнул и опустил грузик на дно. В этом деле главное - самого себя не поймать на крючок и в леске не запутаться, а она толстая, рассчитанная даже на катрана - черноморскую небольшую акулу. Забрасывать эту снасть нежелательно - могут перепутаться крючки и леска.
Другой конец снасти дядя Сережа привязал к воткнутой в грунт заостренной бамбуковой палке и установил сторожок - колокольчик. Бамбук, кстати, растет у него во дворе, как и самшит (твердое, точно железо, дерево), и лавровый лист, и эвкалипт, и грецкий орех. Осталось ждать поклевки. Вот с этим была проблема, хотя мы установили четыре донки.
Стемнело. Выступили огромные южные звезды. Смолкли голоса резвившейся на пляже молодежи, а колокольчики все молчали. Тишину нарушали только Антошка, с рычанием и лаем бросавшийся иногда в кусты (изображал бдительную и свирепую охрану, а может, чуял какую-то мелкую живность), покашливавший Сергей да изредка проходившие в сотне метров от нас поезда. Вдали разрезал тьму, словно лазером, мощный пограничный прожектор. Могут и пограничники появиться. Особенно они любят досматривать купающиеся голышом компании молодых людей. Засекут аппаратурой с инфракрасным излучением, выйдут с фонариками из мрака и "проверяют документы". А мы им неинтересны.
Я, утомленный днем - солнцем, а вечером - нырянием и вином, уснул у костерка, в котором догорал брошенный отдыхающими и собранный мною прибрежный мусор.
Проснулся от перезвона колокольчика. Дядя Сережа, куривший рядом лежа на телогрейке, вскочил и, гремя галькой, кинулся к бамбуковой палке. Чертыхаясь и матерясь, он начал выбирать леску. Борьба была ожесточенной. Какая-то немелкая, судя по всему, рыба сначала пыталась вырваться на свободу в глубине, а потом зашлепала телом по поверхности. Наконец дядя Сережа выволок добычу на берег. Антошка носился вокруг и радостно лаял. Он видел, как дрожат от волнения пальцы хозяина, и знал, что тот сейчас абсолютно счастлив.
Но когда мы осветили рыбу фонариком, радость наша сменилась изумлением: на "резинку" попался скат! Позже я узнал от Сергея, что это скат-хвостокол, или морской кот. Его плоское ромбовидное тело, бурое сверху и белое снизу, на длинном хвосте снабжено ядовитым шипом. Он любит греться на прибрежных отмелях, запрятав хвост в песок. Невезучий купальщик может на него наступить, и тогда - мгновенный удар хвостом, мучительная, нестерпимая боль и больница. Ныряльщики иногда принимают затаившегося ската за камбалу. От неожиданности и боли можно и захлебнуться... Водится в Черном море и морская лисица - скат-колючка. Тело его усеяно неядовитыми шипами.
Внимательно разглядев чудо-юдо, дядя Сергей обнаружил, что у нашего ската кто-то откусил кончик хвоста (поэтому ядовитого шипа у него, к счастью, уже нет).
- Может, катран, - предположил Серега, - а может, дельфин.
Морской кот наш весил килограмма полтора - относительно немного (попадаются до десяти кило). Но добыча не такая уж частая. Его даже многие местные жители ни разу не видели, не говоря уже об отдыхающих.
Когда наш небольшой, но дружный "лагерь" проснулся, то-то было "охов", "ахов", визгу да писку! Таких морских чудищ они ведь раньше только по телевизору видели. А главное началось, когда скат был выпотрошен... Кстати, баба Вера не сразу нашла у него брюхо. Оказалось, строение у ската почти как у камбалы, только костей вообще нет - один хрящевидный позвоночник. Рыбина как раз поместилась в большой сковородке.
Когда скат поджарился, на летней кухне "нарисовался" Николай - старший сын бабы Веры, живущий с семьей "на горе" - в доме санаторного персонала. Коля всегда вовремя и всегда не с пустыми руками. Дядя Сережа только хотел послать его за вином к греку, как тот, улыбаясь, задрал надетую навыпуск рубашку и продемонстрировал пару бутылок "Кавказа", заткнутых за ремень. А когда рубашка опущена, ничего и не заметно. Вот что значит хорошая, стройная фигура...
Наверное, мало кто из читателей пробовал ската. Поэтому два слова об ощущениях. Нежнейшая, вкуснейшая рыба, тает во рту - и на глазах. Потому что у нас был большой коллектив.

К нам в гости море, сэр!
Приезжие всегда завидуют живущим на побережье. Но те ведь и моря-то почти не видят. Заметишь бледного, затюканного заботами человека - это местный (у гостей документы проверить, зарегистрировать, разместить, белье постирать, прибраться, бутылки сдать, а еще ведь есть и работа). Только что приехавшие отдыхающие тоже бледные, но не затюканные.
А еще райская погода у моря нередко преподносит адские сюрпризы. На один такой мы нарвались.
Раннее утро. Солнце пустило в комнату "зайчика". "Хорошо, - думаю, - а ночью-то какой был ливень..."
Вдруг слышу плеск. Оборачиваюсь: трехлетняя дочь, сидя в кровати, шлепает ногами по невесть откуда взявшейся воде. Окидываю взглядом помещение. Еще немного, и намочит телевизор. Хорошо, что наши чемоданы не на полу, а на шкафу. По колено в грязной воде выхожу на крыльцо. Из сарая, разгребая плавающий мусор, выходит, можно сказать, выплывает Серега. В сарае у него самое дорогое - инструменты и снасти, вот он первым делом туда и кинулся, даже забыв разбудить отдыхающих. За это ему позже досталось от бабы Веры:
- Наплевать ему на людей, на детей, на меня! Он железяки спасать побежал!
Пока мы спали, оказывается, случилась беда. Смерч, образовавшийся в море, обрушил свои воды в горах. Вода - вместе с морской рыбой и даже подхваченным вихрем дельфином (его, говорят, нашли мертвым у кинотеатра) - покатилась на Лазаревское. Речка Псезуапсе вышла из берегов, смела прибрежные деревья и лежащие на складе бревна, которые закупорили арку моста. Реке деваться стало некуда, и она пошла на город. Речная вода смешалась с морской...
Пользуясь случаем (когда еще такое будет?), я спустился с крыльца и оказался в воде по грудь. Поплыл и увидел - из-за туалета что-то движется по поверхности, извиваясь темной лентой.
- Не трогай, - гаркнул на меня Сергей. - Гадюка! (Как у всех русских южан, это у него прозвучало с фрикативным "г" - "хадюка" - Ф.Ш.)
Но я-то уже видел, что это даже не уж, а полоз - безногая ящерица. Я поймал ее, выбрался на дорогу, где помельче, и пошел в кафе за котлетами - а еще пугать "гадюкой" поварих.
Вода вскоре сошла. Выяснилось, что человеческих жертв не было. Погибли многие собаки, которые сидели на цепи (Антошка обнаружился скулящим на невесть откуда взявшейся плавающей в соседнем дворе двери). Большие потери понесли пчеловоды. В море смыло несколько легковушек. А главное, пострадали дворы и дома. Все было занесено слоем грязи и ила. Дня три мы, забыв про отдых, помогали хозяевам. Работа по ликвидации последствий смерча у них продолжалась и позже, до самой осени. Просто нам пора было домой.

За чаем
В поезде супруга на самую верхнюю полку как драгоценность убрала перевязанный веревочкой и набитый черным шуршащим чаем полиэтиленовый пакет. Пока ехали, я вспоминал, откуда этот чай у нас появился.
Времена были суровые - в Уфе в дефиците, например, оказалось почти все, кроме трехлитровых банок с зелеными помидорами. В Сочи и пригороде, правда, без особых проблем можно было купить несколько сортов колбасы и сосиски. На то он и образцовый город-курорт.
Так вот, Николай незадолго до нашего отъезда предложил сходить в горы:
- Отдохнем, шашлыки пожарим, в горной речке покупаемся. А главное - чаю наберете, он там дикий. Ну, почти дикий, охрана слабая...
Когда приятная часть вылазки на природу закончилась, началась работа. Километра через два Коля вывел нас на чайную плантацию. Внизу в синей дымке виднелись крыши какой-то станицы.
Николай объяснил, что отщипывать надо только самые верхние, изумрудного цвета, лепесточки. Работа нудная, утомительная. Романтики, оказывается, ноль. Зато, как объяснил нам бабы Верин старший сын, чай будет отборный, для себя же, не для людей стараемся...
Разок нам ненадолго испортила настроение милиция. Видно было, что менты вышли из машины и разглядывают нас в бинокль. Коля нас успокоил, что всех тут знает, и пошел к ним на "стрелку". Вернулся, пообщавшись с ними минут пять.
- Я, - говорит, - объяснил ребятам, что вы с Уфы, откуда и я родом. Показываю достопримечательности. А чай - в качестве сувенира. Мы им сегодня чай, они нам завтра - мед...
Мы с супругой набрали листочков целый рюкзак. У Коли по его рецепту обжаривали чаинки в духовке. Чай подсох, и в результате получился пакет или два, не помню.
В Уфе, заваривая "краснодарский" (хоть отборный, но все же жидковат), мы вспоминали Лазаревское, морского кота, наводнение и Николая. Чая хватило почти на год, а воспоминания остались, конечно, на всю жизнь.

Фларит ШАКИРОВ.