Рустем МИРСАИТОВ: «Схоронил я веру под цветущей вербой…»

Рустем Юсупович Мирсаитов родился в 1971 году. Поэт, публицист. Вдохновитель, организатор и меценат первого и второго (открытого) республиканских поэтических конкурсов «Слово». Заместитель председателя автономной некоммерческой организации «Актау». Руководитель пресс-службы Центрального штаба формирования добровольческих батальонов Республики Башкортостан. Руководитель проекта «Наш Город». В 2006 году в государственном издательстве «Китап» в серии «Голоса молодых» вышла в свет книга его стихов.

Устилает кроны белая махорка…
Малышня гоняет на ледянках с горки.
Белую махорку наземь сыплет небо -
Нам еще далече до цветущей вербы…

Шерсть висит комками –
пес, насквозь промокший,
Дрожь унять не может.
Ах ты, мой хороший,
Тяжко беспризорным в городе жестоком
Плакать над судьбою - плакать одиноко.

Что ж, пойдем, любезный - отогрею чаем.
Как тебя в собачьем в мире величают?
Угощу по-братски сахарною костью -
Будешь первым, друг мой,
за полгода гостем!

В коридоре коврик постелю я на пол.
Встретились не зря мы!
Так бы снова запил.
Мы с тобою, Шарик, словно побратимы -
Этот мир циничный,
думаешь, простим мы?

Эх ты, псина, псина… Веришь еще людям.
Я уже не верю ни в какое чудо.
Схоронил я веру под цветущей вербой.
В городе жестоком я такой не первый.

Время, как косою, и надежду косит.
Закурить бы, братец...
Да уж год, как бросил.
Хрупкая надежда -
шерсть висит комками -
Может, станем, Шарик,
мы с тобой друзьями?..

Засыпает землю белая махорка,
Где-то две собаки в небо воют горько…

Там, где рядом нет тебя, – снег и стужа,
Ветер свищет в проводах песни Цоя…
Я бы спел с ним, но мой голос простужен,
Да и дух опять тоскою накроет.
 
Там, где рядом нет тебя, – вечный холод
И осколок, как у Кая, под сердцем…
Я бы вытащил, но вновь хмель и солод
Путь закрыл и опломбировал дверцу.
 
Там, где рядом нет тебя, –
дождь и слякоть –
Так зима в печали плачет за осень…
Я невольно мог бы тоже заплакать,
Но душа кричит: «Эй, где тебя носит?!»
 
Там, где рядом нет тебя, даже небо
Давит сверху – растекается болью.
Поскорей тебя забыть ты не требуй,
Не могу, увы, проститься с любовью.

Там, где рядом нет тебя, – минус десять.
Минус десять адских месяцев муки.
И от жалости (смешно!) даже бесы
Горько плачут и берут на поруки.

Превратятся в светлых ангелов черти.
Пробегу босым по памяти кроткой.
Если скажут, позабыл, вы не верьте,
Трачу я ее всего по щепотке.

В небе красные закаты
Словно лето на дворе.
Вновь несет меня куда-то
В тридцать первом декабре.

Фейерверком вспыхнул робкий
Первый праздничный салют.
Взяв поллитра, пару стопок,
Выхожу я на маршрут.

Злым морозцем прихватило
Уши, щеки, красный нос.
Все мне кажется постылым,
Вновь поэт пошел вразнос.

Мне б добраться, мал-по малу,
До кладбищенских оград.
Ненадолго зазывалой
Стану тем, кто здесь лежат.

Димка, эй, вставай, братишка!
Флюр, не время умирать!
Я сегодня, выпив лишку,
Вас приехал угощать.

Разольем и вспомним юность.
Девяностые свои…
Как живется вам в надлунном
Мире том, друзья мои?..

У кладбищенской ограды
В первородном январе
Мне отсыплет самосада
Сторож хмурый, на заре.

С ним до донышка бутылки
Доберемся не спеша,
Пару рифм лирично пылких
Выдаст пьяная душа:

В небе красные закаты,
Живы будем - не помрем!
Вновь приеду к вам, ребята,
С тридцать первым декабрем.

Колесо сансары
За окошком брезжит рассвет...
Тополя, наведя марафет,
Год от года, без выслуги лет,
Устилают любимый город
Белым пухом.
По ветру, ввысь,
Заблудились с тобой надысь
В жаркой страсти. И чувств стриптиз
Вновь накрыл нас с былым задором.

За окошком белым-бело,
Заметелило, замело.
Снова "с шашками наголо"
Накрахмаленных простынь стынь
Мы согрели своим теплом...
Исступления огонь зажжем,
И под утро уснем, вдвоем.
"Аmor est" говорит латынь.

За окошком белый рассвет...
Жаркой страсти допет куплет.
С той сансары выхода нет -
Ты в работу, а я в дела.
Тополиных пушинок рой...
Нам прощаться уж не в первой,
Суета томит суетой -
Чиркни спичкой и жизнь дотла.

Догорает свеча, мажет копоть рассвет,
И сверчки, замолчав, поползли за буфет.
В страсти слов утонув, ямб терзает хорей,
Нет спасенья от букв у тетради моей.

Легион чертенят, что в бокале с вином
Душу мне веселят... И бежит нагишом
В рифме пьяных химер по страничкам душа,
Не терпя полумер в ритме карандаша.

Догорает свеча, мажет копоть рассвет.
От души-палача мне спасения нет.
***
Прекрати, метель, метаться
по родному краю,
Крупкой сечь мое лицо и больную душу!
Уж весна своей капелью робко утешает,
Уж и влагу на лице солнце нежно сушит.

Обезумевшая вьюга, прекрати ветрами
Выть в печной трубе и бить
по закрытым ставням!
Уж весна брега крутые половодьем давит,
Уже учит соловей трель свою тщеславно.

Прекрати, шальная буря,
по дворам буранить,
Кутерьмой своей пугать
пса в собачьей будке!
Уж весна в берлогах мишек
смело хулиганит -
Укорачивая ночь
В их медвежьих сутках.

Прекрати шурга-поземка заметать дорогу,
Миражом принцессы снежной
представать пред очи!
Уж весна поет скворцами на моем пороге,
Уж снимает полушубок со студеной ночи.

Ой ты, матушка-весна,
приходи с дождями,
Приноси с собой ростки зелени пугливой!
Уж мы, матушка-весна,
так тебя заждались,
Уж скучаем по супам с первою крапивой.

Ой ты, матушка-весна,
не стыдись открыться
Черноземом в огороде посреди проталин!
Возвращайся поскорей
с перелетной птицей,
И с надеждою святой о дарах пасхальных.

Предпоследняя метель...
И поэт в пижаме...
Вьюжит рифму эта ночь и его ангину -
Крупкой по больной душе,
высекая пламень,
Тот, что пляшет на дровах
чарльстон в камине.

Ах, годы мои детские...
Весенним ароматом
от солнечного зайчика,
Что робко постучавшись
вошел в мое окно,
Обласкана душа...
И память того мальчика,
Живущего в мужчине, стареющем давно.

И байками из прошлого -
рассказами о детстве
Выдавливал тот зайчик
"бриллианты" с глаз мужских:
- А помнишь, как с девчонкой,
живущей по соседству,
Провел часов-мгновений
немало колдовских?!.

- А как с бахчи колхозной
безлунными ночами вы,
Таясь от злого сторожа
с берданкой солевой,
Таскали с закадычными,
надежными друзьями,
Арбузы перезрелые и ели за рекой?!.

- А «улица на улицу» -
ты помнишь драки вечные,
И сколь зубов молочных
осталось в той пыли?!

Ах, годы мои детские!
Какими же беспечными,
Какими же счастливыми мне кажутся они!

Тем зайчиком обласканы
все пять десятков прожитых.
Весенним ароматом душа опьянена...
И детство этим "мальчиком"
в той памяти стреножено,
А зрелость непутевая мужчиной прощена.

Расскажи, бабуля, сказку о Союзе.
Нравится мне слушать, как вы жили-были.
Как детей в капусте или в кукурузе
Вы под утро с дедом часто находили.

Нынче все банально – дети из пробирок.
Если повезет, то рожает мама.
И кукуют чада в тысячах квартирок,
Без сестер и братьев… Вот такая драма.

Расскажи, бабуля, как играли в салки
Вы в мороз «под тридцать»,
не боясь простуды.
Как из пуха пряжу делали на прялке
Под ночные бабьи сплетни-пересуды.

Нынче все сурово – берегут нас мамы
От морозов крепких и от прочих страхов.
И в пыли чердачной прялка стала хламом,
Нынче нам машины шьют штаны-рубахи.

Быль то или небыль - без боязни дети
Пили газировку с одного стакана?
Ссадины лечили, поплевав пред этим,
Муравой дорожной с сельского бурьяна?

Нынче все в повязках от беды и мора,
На руках перчатки от чужих болезней.
И, бабуль, ты знаешь, говорят, что скоро
Смерть, для жизни этой,
назовут полезней.

Расскажи, бабуля, о стране Советов.
Я хочу в той сказке очутиться снова.
Скоро эти сказки станут раритетом,
Спрятанным в архивах
под замком пудовым.

Расскажи мне сказку, я усну тихонько.
Может быть, приснится аист в кукурузе,
Как из тонкой пряжи рыжего котенка
Вызволю, подсунув брату-карапузу.

Убегу, без страха, бегать вдоль по речке
И крапивой пыльной обожгусь в бурьяне,
С водопоя лошадь, взявшись под уздечку,
Приведу домой я, как былой селянин.

Расскажи, бабуля,
перед сном мне сказку…

В чертогах осени уставшей ознаменованная встреча
Любви богатого жуира
и бедной девицы с предместий
Произошла тем ранним утром…
Своей судьбе противореча,
Она и он, от чувств сгорая
и словно бы желая мести

Тем, кто кричал: - Союз не вечен!
Жуир не пара для девицы!
Тем ранним утром в лабиринте своих надуманных мечтаний -
Она – дитя трущоб убогих
и он – беспечный сын столицы -
Бродили средь безумства красок
надежд своих… И щебетанием

Небесных ангелов казалось
воронье карканье влюбленным,
А просека берез продрогших
казалась свадебною аркой,
И словно конфетти слетало
к ногам их с пожелтевших кленов,
И дождь не плакал, а смеялся,
для тостов наполняя чарки!

Он был силен, она красива…
В неописуемом безумстве
Их жизнь прошла… И бродит
старость уже средь кленов недалече,
Но так же под венчальной
аркой им сонмы ангелов о чувстве,
О том, что сплетены их души,
с небес безоблачных щебечут!